09.02.2017
Агентство нефтегазовой информации
Опасения, что в России много нерентабельных запасов, не подтверждаются. Об этом Агентству нефтегазовой информации сообщил генеральный директор ФБУ «Государственная комиссия по запасам полезных ископаемых» (ГКЗ) Игорь Шпуров.
Новая классификация углеводородного сырья (УВС), которая введена в России с 1 января 2016 года, сможет предоставлять более достоверные данные о запасах российских недр. Итоги первого года ее внедрения будут подведены 23-24 ноября на конференции в Москве. Однако, по словам Игоря Шпурова, уже сегодня можно отметить, что результаты апробации новой классификации оказались верны.
«Мониторинг в оперативном режиме показал, что уровень технологических запасов не меняется, но корректируются показатели по отдельным месторождениям. Таким образом, фиксируются более достоверные данные, - пояснил Игорь Шпуров. - Принципиальных изменений по балансу нет. Рентабельные запасы, как и при апробации, составляют около 70%. Выявляются месторождения низкорентабельные, но их не так много. Опасения, что после классификации обнаружится большой объем нерентабельных залежей, не подтверждаются».
Ввод новой классификации УВС в 2015 году вызвал много споров в отрасли. Концепция и методологические документы вплоть до конца года активно обсуждались экспертами и участниками рынка, поэтому после официального ввода классификации, специалисты ГКЗ организовали большую просветительскую работу. В течение года, по словам Игоря Шпурова, состоялось около 20 семинаров в разных городах России. «Мы рассказывали об особенностях применения новой классификации, на реальных примерах разбирали сложные ситуации и отвечали на вопросы представителей компаний. Эту практику мы продолжим и в будущем», - сказал генеральный директор ГКЗ.
На данный момент приняты все нормативно-методические документы, в том числе правила разработки и методические рекомендации по проектированию. По словам Игоря Шпурова, утвержден весь блок документов, которых не хватало последние 25 лет: «Отмечу, что правила разработки приняты государством впервые в постсоветской истории. И это не просто рекомендации, это документ, которым должны пользоваться компании при разработке месторождений. С одной стороны, он позволяет государству следить за рациональным использованием недр, с другой - устанавливает правила игры, исключая возможность административного маневрирования».
В целом, отношение к новой классификации запасов УВС, по мнению главы ГКЗ, положительное, в том числе к тем вопросам, которые в начале года вызывали негативное отношение. Это, например, методика экономической оценки. «На новое переходить сложно, но в процессе работы, когда все встает на рельсы, компании понимают, насколько это для них удобно», - добавил Игорь Шпуров.
Еще один важный момент, который отметил собеседник агентства, связан с повышением требований к авторам и экспертам, составляющим документы в рамках новой классификации. По наблюдениям специалистов ГКЗ, когда есть рентабельность и нормальная экономическая оценка, компании понимают, что данные документы «не для полки, а для жизни» . «Мы заметили, что с ответственностью повысилась и достоверность», - подытожил Игорь Викторович.
Напомним, новая классификация УВС отличается от предыдущей тем, что запасы учитываются только в тот момент, когда недропользователь утверждает по ним проектный документ. Данные меры позволят снизить сроки подготовки месторождения к эксплуатации. Прежний документ действовал с 2001 года, он был разработан на базе классификации запасов и ресурсов, принятой в СССР в начале восьмидесятых годов. Российская система значительно отличалась от международных стандартов SPE-PRMS и SEC и основывалась исключительно на анализе геологических признаков, без учета экономических факторов разработки месторождений.
Переход на новую классификацию запасов нефтегазовыми компаниями в РФ будет осуществляться в течение шести лет: планируется, что в этот срок компании предоставлят информацию о рентабельных запасах на своих месторождениях.
http://angi.ru/news/2842419-%C8%E3%EE%F0%FC%20%D8%EF%F3%F0%EE%E2%3A%20%C...
09.02.2017
Агентство нефтегазовой информации
В Тюменской области идет "перезагрузка" высшей школы. Об этом заявил губернатор Тюменской области Владимир Якушев во время выступления на пленарной сессии «Инженерное образование: опора развития реального сектора экономики» инновационного нефтегазового форума.
«Одна из причин, почему возникли проблемы в высшей школе, которые мы активно обсуждаем в последнее время - это исключение регионов из жизни вузов, - отметил он. - Однако не всегда можно понять из центра реальные потребности у того или иного субъекта, социально-экономическую обстановку в регионе. Сейчас ситуация поменялась: по-прежнему есть федеральные полномочия, но и регион получил возможность влиять на развитие высшей школы».
Еще одна проблема, которая всплыла на поверхность в результате «перезагрузки» российской системы образования – отсутствие конкуренции между студентами, преподавателями и профессорами. «Мы принимали студентов столько, сколько хотели, в зависимости от их оплаты и тем самым убили конкурентную среду у студентов. Уровень заработной платы и сам статус профессий профессорско-преподавательского уничтожил конкурентную среду и среди них. Сегодня к высшей школе предъявляются новые требования и становится ясно, что с таким профессорско-преподавательским составом нужно серьезно работать. Пока этой работы не происходит, студенты приходят на производство с низким уровнем практической подготовки», - добавил Владимир Якушев.
Слабую подготовку студентов и выпускников в вопросах практики отметил и другой докладчик пленарной сессии - генеральный директор Государственной комиссии по запасам полезных ископаемых (ГКЗ) Игорь Шпуров. "С производственной практикой у нас не очень хорошо во всех университетах. Это в свою очередь влияет на уровень подготовки молодых специалистов", - сказал он.
Игорь Шпуров привел данные Сургутнефтегаза, которые свидетельствуют о снижении среднего балла сотрудников с опытом до 1 года. В 2011 году он составлял 71, в 2016 году средний балл сложился в пределах 64,9.
"В целом, эти цифры в пределах допустимого и стоит задуматься даже не о самих баллах, а о том, что за последние годы этот показатель не растет ", - добавил он.
По информации Игоря Шпурова, нефтегазовые компании в списке проблем современных выпускников на первое место ставят именно недостаточный уровень практической подготовки. «В Татнефти, например, низкий уровень преподавательского состава отметили лишь 2% респондентов, низкий уровень общей подготовки – 21%, а слабая практическая подготовка волнует уже 67%», - рассказал Игорь Шпуров.
В Тюменском индустриальном университете с прошлого учебного года (2015-2016 гг.) началась переориентация на практико-ориентированный подход обучения. Основная задача, которую поставил перед собой университет, заключается в создании необходимой обучающей среды с использованием прикладных методов на площадках предприятий. В процессе обучения используется лабораторная база кафедры бурения, тренажерное оборудование, кроме того, часть практических и лабораторных занятий проводится в сетевой форме взаимодействия с ведущими предприятиями-партнерами. Обучением наряду с преподавателями занимаются и работодатели. Таким образом, студенты получают ещё больше практики. По словам ректора вуза Олега Новоселова, в будущем планируется выстроить процесс так, чтобы 50% учебного времени студент проводил на практических занятиях. «В прошлом году пилотный проект практико-ориентированного модульного подхода прошел апробацию по двум направлениям подготовки. С этого учебного года мы планируем распространить данный опыт и на другие специальности нефтегазового дела. Нам удалось релализовать такую систему благодаря поддержке правительства области и партнеров вуза».
Отметим, сегодня в нефтегазовой отрасли трудится почти 1 млн человек. В ХМАО - самом нефтедобывающем регионе - работником ТЭК является каждый пятый югорчанин.
http://www.angi.ru/news/2841690-%C2%20%D2%FE%EC%E5%ED%F1%EA%EE%E9%20%EE%...
09.02.2017
Телеканал "Тюменское время"
Игорь Викторович начинал трудовую биографию на знаменитом Самотлорском месторождении.Руководил подсчетами запасов и разработкой месторождений Западной Сибири. Как профессионал, он хорошо известен в кругах геологов-нефтяников не только в нашей стране, но и за рубежом.
– Игорь Викторович, хотелось бы вспомнить, как все начиналось. Не все знают, что ФБУ «ГКЗ» возникло не на пустом месте, а около 90 лет тому назад?
– В 1927 году во исполнение приказа № 881 ВСНХ СССР Геологический комитет образовал Комиссию по подсчету запасов полезных ископаемых «для придания единообразия и авторитетности всем цифрам запасов, исходящих от Геологического комитета». Необходимость объективной оценки запасов минерального сырья для действующих и строящихся промышленных предприятий возникла еще в годы, предшествующие первой пятилетке. Первое заседание Комиссии состоялось 31 мая 1927 года, что и считается датой рождения Государственной комиссии по запасам полезных ископаемых.
– Что Вы, как горный инженер по образованию, можете рассказать о школе советских геологов-экспертов?
– Я полагаю, что школа российских геологов – одна из лучших в мире. Она сформировалась в достаточно сложное советское время. С одной стороны, школа унаследовала ту геологическую школу, которая исторически сложилась в Российской империи, с другой – очень серьезный рывок был осуществлен именно в советские годы, особенно, как это ни странно, в военное время. Стране требовалось огромное количество ресурсов, запасов, которые обеспечили бы материально-техническую составляющую Великой Победы. То, что совершили в годы войны советские геологи, нефтяники, горные инженеры (специалисты по твердым полезным ископаемым), можно назвать подвигом. Сейчас об этом не так много говорят, но факт. Мы, профессионалы, знаем об этом из рассказов наших старших товарищей. Очень хорошо об этом пишет в своих книгах Евгений Иванович Козловский, министр геологии СССР с 1972 по 1989 год. Необходимо помнить! Была сформирована огромная сырьевая база, совершен колоссальный рывок. Потом, после Великой Отечественной войны все развивалось очень динамично. Советская, а потом российская школа геологов и горных инженеров стала одной из лучших в мире. Это неоднократно подтверждалось на встречах с иностранными специалистами, которые отмечали данный факт. Мы и сами это видим по уровню наших работ.
– Достигли ли мы того уровня воспроизводства сырьевой базы, которая была в советские времена?
– Нет, пока не достигли, но динамика положительная. Она появилась в начале нулевых годов. В 90-е годы у нас был «отрицательный прирост запасов» по всем видам полезных ископаемых, особенно по нефти. Начиная с 2003–2004 годов у нас ежегодно обеспечивается положительный прирост запасов, то есть воспроизводство минерально-сырьевых запасов выше, чем добыча многих видов полезных ископаемых. Но тем не менее мы считаем, что этого недостаточно, потому что данный прирост осуществляется в основном доразведкой уже разрабатываемых месторождений. К сожалению, не так много открывается новых месторождений. Надо продолжать наращивать усилия, искать перспективные районы, где возможно открытие новых залежей.
– Давайте уточним термин «прирост полезных ископаемых», которым пользуются профессионалы. Вы имеете в виду прирост выявленных запасов за счет геологоразведочных работ?
– Запасы, которые находятся в недрах,– это так называемые ресурсы. Это то, о чем мы можем только предполагать. Запасы – это та часть всех ресурсов полезных ископаемых в земле, которая обнаружена человечеством. Обнаружена и подсчитана. Но это только небольшая часть – много ресурсов еще не выявлено, «не поисковано» как говорят геологи.
– Возглавляемое Вами учреждение проводит государственную экспертизу запасов полезных ископаемых – геологической, экономической и экологической информации о предоставляемых в пользование участках недр. Как именно Вы работаете с этой информацией?
– Наша комиссия занимается государственной экспертизой, базирующейся на той информации, которая нам предоставлена. Мы основываемся на том, что уже посчитали и предоставили пользователи. Именно данные материалы мы оцениваем: насколько они достоверны и качественны, так ли подсчитаны запасы? На основании этого мы делаем выводы об объеме запасов, например нефти, которая находится в недрах. Но здесь, конечно, есть определенные нюансы, связанные с тем, насколько качественная информация представлена недропользователем. С данной точки зрения одна из проблем, которую мы сегодня ставим перед государством и пользователями недр, – это метрологическое обеспечение отрасли. С его помощью определяются параметры, вводятся методики, на основании которых запасы считаются достоверными. Инструментальная заверка качества получаемых материалов, метрология – крайне необходима. К сожалению, со времени распада Советского Союза она находится в плачевном состоянии.Ее нужно развивать – это та задача, которая позволит нам повысить достоверность экспертизы запасов.
– В Советском Союзе для определения запасов нефти перепробовали все: с помощью сейсмодатчиков пытались обнаружить пласты полезных ископаемых, использовались в том числе подземные ядерные взрывы... Наверное, под таким натиском сокровища подземных кладовых просто не могли остаться незамеченными?
– Во время сейсморазведки после ударов или взрывов создаются упругие волны, которые, отражаясь, дают информацию о земных слоях. Этот метод применяется в геологоразведке. Что касается атомных подземных взрывов, они применялись для разработки полезных ископаемых, но оказались неэффективными. Очевидного положительного результата данный метод не принес, а техногенные и экологические риски очень высоки. Поэтому этот метод «мирного атома» больше не применяется.
– Все ли запасы полезных ископаемых уже обнаружены или есть «загадочные белые пятна»?
– Этих белых пятен много. По оценкам ученых, в Западной Сибири обнаружено меньше 50 % от всех запасов, добыто – половина от того, что обнаружено. У нас впереди огромный потенциал. Есть новые объекты, которые называются глубокими горизонтами: Доюрский комплекс, Палеозойский комплекс в Восточной Сибири и т. д. Они не исследованы так, как нам бы этого хотелось бы. Даже в Урало-Поволжье, на Северном Кавказе, Тимано-Печорской нефтегазовой провинции – более изученных регионах, чем Западная Сибирь, каждый год открываются новые запасы. И они будут открываться дальше. Часть месторождений – простые, которые можно было разработать сравнительно легко. Поиск других месторождений требует применения более современных технологий – их еще предстоит открыть. Перспективы открытия запасов еще очень и очень велики.
– Значит, у кого-то еще есть шанс «найти нефть у себя в огороде» и стать миллионером?
– К сожалению, сейчас для того, чтобы открыть нефть, нужно уже быть миллионером. Необходимы очень большие инвестиции. Для того чтобы разведать месторождение в Западной Сибири, требуется как минимум два–три миллиарда рублей. При этом может не повезти, и вы не откроете месторождения. Вероятность успеха – от 30 до 50 %. Это рискованное предприятие, далеко не каждый может себе это позволить. Это дело не среднего, а крупного бизнеса. В других видах полезных ископаемых, например в золотодобыче, все проще, дешевле. Но тем не менее затраты везде очень большие. Все простое уже открыто. Сегодня задействованы самые современные технологии. Нужно вложить средства в те технологии, которые принесут успех. А это уже не только затраты, но и колоссальный научный потенциал. Добыча полезных ископаемых – это огромная, технологичная, инновационная индустрия.
– А как же разговоры про «нефтяную иглу», с которой нужно срочно слезать?
– Все не так, как нам говорят некоторые люди с высоких трибун. Добыча полезных ископаемых – это отнюдь не халява, а потенциальный локомотив инновационной экономики. В Советском Союзе таким локомотивом был военно-промышленный комплекс. Сейчас им могут стать топливно-энергетический комплекс и минерально-сырьевая база. Они притягивают технологии. Там – самые современные машины, механизмы, аппаратура. Не зря академик Николай Лаверов сказал, что сегодня геологоразведка на шельфе по технологичности сравнима с полетом в космос.
– На ежегодном Российском нефтегазовом саммите «Трудноизвлекаемые и нетрадиционные запасы» Вы в своем выступлении говорили о нетрадиционных и трудноизвлекаемых запасах. Целесообразно ли ими заниматься при такой цене на нефть, как сейчас?
– Целесообразно с той точки зрения, что период от начала геологоразведочных работ до освоения месторождений – 10–15 лет. Если мы не начнем заниматься геологоразведкой сегодня, то через 10–15 лет нам нечего будет добывать, какой бы цена на нефть ни была. Сырьевую базу надо создавать в тот период, когда цены на нефть низкие. Так мы создаем себе определенный задел на будущее. Когда цены становятся достаточными, можно месторождения вводить в разработку.
– Сколько у нас нефти, газа, угля, золота? Запасы «практически неисчерпаемы», как говорил Леонид Ильич Брежнев, или конец запасов уже виден?
– Есть такое понятие «невозобновляемые источники» – это запасы природных ресурсов, минерально-сырьевая база. Говорить об их исчерпаемости или неисчерпаемости – не очень корректно. С одной стороны, запасы исчерпаемы по определению, так как находятся на Земле – планете, ограниченной по своим площадям и объемам. Но по сравнению с тем, что мы нашли и добыли, у нас огромный объем неисследованных территорий, неоткрытых запасов. Пока даже нет технологий, с которыми мы могли бы подойти к освоению некоторых запасов. С точки зрения масштаба мы находимся в самом начале пути.
– Каким образом происходит организационно-методическое сопровождение деятельности уполномоченных комиссий по рассмотрению и утверждению запасов полезных ископаемых, сколько существует таких комиссий?
– Комиссия одна – это Государственная комиссия по запасам полезных ископаемых. Еще есть в Симферополе – Комиссия по запасам полезных ископаемых Республики Крым. Все остальное – это наши территориальные отделения либо филиалы – их восемь по стране. Они расположены во всех федеральных округах. Кроме того, есть отделы филиалов. Эта сеть филиалов и отделов охватывает всю страну от Калининграда до Владивостока. Везде есть наши специалисты, сотрудники, эксперты, которые обеспечивают экспертизу запасов полезных ископаемых.
– Что, по Вашему мнению, нужно сделать для упорядочения контроля за недропользованием?
– Ответ на этот вопрос выльется в глобальную дискуссию, которая на самом деле идет не прекращаясь. Конечно, с недропользованием не все в порядке. Есть огромное количество вопросов по рациональному использованию, по воспроизводству минерально- сырьевой базы, по технологиям изучения и освоения всех видов полезных ископаемых. Например, вопрос глубокой переработки полезных ископаемых и так далее. Главное, что необходимо, – стройная, четкая государственная политика, основанная на межотраслевом балансе всех видов полезных ископаемых, которая бы являлась основой государственного планирования. Несмотря на то что у нас рыночные условия, планирование нужно для обеспечения бюджетных поступлений и гармоничного развития всей территории Российской Федерации. А для этого необходим межотраслевой баланс и на его основе – государственное планирование.
– Как Ваша организация освоила российский суперкомпьютер, написано ли для него программное обеспечение, есть ли отдача?
– Мы пользуемся компьютерными технологиями, к нам приходят отчеты, модели и так далее. Мы используем самое современное программное обеспечение, в первую очередь российское. Суперкомпьютеры – это очень перспективное направление, которое позволит запустить новые технологии обработки и интерпретации данных и обрабатывать глобальные массивы информации в единых центрах. Эти центры – недропользователи, геологоразведочные и другие компании. Концентрация таких массивов информации в едином месте и создание супербаз данных, естественно, требует применения суперкомпьютеров. Это сегодня одно из важнейших направлений. Мы его поддерживаем, знаем, что здесь идут активные работы. Ждем когда они, наконец, завершатся.
– Не пропустили ли мы возможность импортозамещения в отрасли? Возможно, правы те, кто говорят, что этим надо было начинать заниматься четверть века назад и пять–семь лет назад все заместить? Что можно сделать в этом вопросе сейчас?
– В топливно-экономической отрасли, особенно в нефтяной и газовой промышленности, дело обстоит гораздо лучше, чем в остальных отраслях. Никогда не было недостатка в финансировании. Но тем не менее зависимость от иностранных поставщиков очень велика. Не считаю, что мы отстали на 25 лет. Мы двигаемся в рыночном потоке. Какие-то технологии у нас в России – лучше, чем мировые. Мы в этом регулярно убеждаемся на защитах в рамках государственных комиссий по запасам. Какие-то технологии у нас в России приближаются к мировому уровню. Я не сторонник всеобъемлющего импортозамещения. Нельзя заменить собой весь мир. Мы не отделимы от глобального рынка. Какие-то страны умеют что-то делать лучше других. Мы должны не очень сильно зависеть от внешних рисков – вот эту задачу нам необходимо решить. А с точки зрения импортозамещения я бы поставил вопрос по-другому: нам нужно создавать иные технологии, в которых мы более компетентны. Не повторять, а улучшать, и придумывать то, чего нет нигде в мире. Необходимо сосредоточиться не на повторении чужого, и в том числе чужих ошибок, а на создании своего, отечественного, нового, оригинального, которое вырастало бы из нашей компетенции, из тех технологий, которые мы знаем лучше, чем весь остальной мир. Тогда мир будет зависеть от нас, а не мы от мира.
– В связи с изменением классификации недр у вас проводятся семинары для недропользоваталей, что это за семинары, что на них рассматривается?
– Новая классификация запасов углеводородного сырья введена в действие с 1 января 2016 года. Уже рассмотрено по новой классификации больше 150 месторождений. Технологии прохождения документов, экспертизы апробированы. Работа идет, но для того, чтобы у недропользователей было меньше вопросов, ошибок, затруднений при подготовке материалов на экспертизу, мы решили подготовить серию конференций. Проведено около 15 круглых столов по всей России. Это, конечно, огромная работа, которая легла на плечи сотрудников Государственной комиссии по запасам. Наши коллеги – настоящие подвижники. Помимо своей основной работы они ведут огромную очень важную для пользователей недр просветительскую деятельность. В недалеком будущем специалисты будут приносить отчеты по новому формату. Мы получаем положительную реакцию на конференции, нам это очень приятно. Мы полагали, что остановимся на 10–15 семинарах для всей страны, но сейчас приходят еще заявки на них, которые мы постараемся удовлетворить. Наша задача – не только экспертировать, но и повышать достоверность и качество материалов. А это невозможно сделать, если мы не рассказываем и не просвещаем наших партнеров по всем методическим вопросам.